«Сейчас стоит вопрос мобилизации». История Александра Котовича, которого вернули из беларуской колонии в Украину

35-летний Александр Котович — один из освобожденных украинцев 22 ноября. Как и другим, ему не отдали паспорт и другие документы. До задержания он работал айтишником.

За 40 комментариев в телеграм-канале «Беларусь за МКАДом» мужчину осудили к пяти годам, которые он отбывал в шкловской колонии № 17. Там он провел более двух лет под постоянном давлением, в изоляции и под запретами, созданными специально для политзаключенных. После освобождения он сразу оказался в Киеве и в первую ночь застал бомбежки.

Александр говорит, что строить какие-то планы тяжело, потому что сейчас он занимается тем, чтобы получить отсрочку от призыва на фронт. «Вясна» поговорила с бывшим политзаключенным, пока тот находится в больнице на медицинском обследовании.

«Хотели выбить, что я работаю на украинские спецслужбы»

Александр до задержания работал программистом. Внимание силовиков привлекли сорок комментариев в телеграм-канале «Беларусь за МКАДом», оставленные с начала полномасштабной войны в Украине. Практически все комментарии касались этой темы.

Кроме этого, Александр назвал Лукашенко «пересидентом» и «усатым» — это посчитали оскорблением. Брутальное задержание Александра произошло 8 августа 2023 года в Минске:

— Мы с женой жили на съемной квартире. Утром позвонили в дверь со словами: «Открывайте, милиция!»

Ворвались восемь омоновцев со щитами и пистолетами, сразу начали светить стробоскопом в лицо. На жену сразу начали кричать: «Муж дома?» Когда я отозвался, то мне сказали ложиться на пол и выползать по всей квартире на лестничную площадку. Меня заломали, надели наручники. После этого сделали полный обыск квартиры.

Потом меня повезли в ГУБОПиК. Там пугали. Хотели выбить, что я работаю на украинские спецслужбы. Оказывали давление, чтобы я сознался в чем-то. Но это была моя личная гражданская позиция, и я ее высказал в интернете. В общем, так и не выбили у меня признания, потому что оговаривать себя я не собирался. 

В итоге Александру назначили пять лет колонии по четырем статьям Уголовного кодекса: ст. 368 (оскорбление Лукашенко); ст. 361-1 (создание экстремистского формирования или участие в нем); ст. 130 (разжигание национальной вражды); ст. 367 (клевета в отношении Лукашенко).

— Также я написал, что Лукашенко использовал административный ресурс для того, чтобы улучшить результаты на выборах в 2020 году. Это квалифицировали как клевета на Лукашенко, сопряженное с «тяжким преступлением». За это мне дали два года. В общей сложности в заключении я провел два года три месяца и 14 дней. Мне дали пять лет за слова, за мнение.

«Все запреты искусственно созданы, чтобы политическим было сложнее»

Бывший политзаключенный отбывал срок в шкловской колонии № 17. Он объяснил, почему она считается одной из самых жестоких исправительных учреждений в Беларуси:

— Колонию №3 «Витьба» частично расформировали. Оттуда в шкловскую колонию перевели несколько человек. Один парень рассказал, что там политзаключенные ходят на свидания, на стадион, в церковь. То есть там не так жестят с «желтыми» (заключенными, которые стоят на десятом профилактическом учете). У них нет таких запретов, как у нас.

Кстати, парень, который это все рассказывал, сейчас находится в помещении камерного типа (ПКТ). Опера узнали, что он распространял такую информацию, и наказали его.

В ИК №17 просто всего лишали.

Если ты пишешь заявление, что ты хочешь увидеться с родственниками, то ты едешь в штрафной изолятор (ШИЗО). Если в тумбочке находили два кусочка мыла вместо одного, то ты едешь в ШИЗО. Или у человека остался кусочек туалетной бумаги и он засунул во втулку нового рулона — отправили его в ШИЗО за это.

Оперативный отдел в каждом отряде имеет своих агентов, которые приносят им абсолютно всю информацию про заключенных. В конце 2023 года начались послабления — стало не так плохо, как раньше.

На лекциях нам рассказывали, что мы должны заниматься спортом, читать книги. При этом 10% отряда не могут ничего из этого делать и никак не развиваться. Говорят одно, а на деле другое. Те же убийцы, насильники, заключенные в «низком статусе» ходят на стадион, в церковь, в библиотеку. У них нет никаких ограничений. «Желтые» полностью ограничены в правах по сравнению с другими заключенными.

Все эти запреты искусственно созданы по указанию сверху, чтобы политическим было сложнее, чем всем остальным. Это в законах не прописано, но оно есть.

Репрессии для «желтых» в колониях очень жесткие. Про это все должно знать.

«С июня, когда освободили Тихановского, мы ждали, когда нас отпустят@

Как говорит Александр, с избиениями в колонии он не сталкивался, но постоянно присутствовало психологическое давление и физическое воздействие:

— Например, ставили на растяжки и били по ногам, бросали на пол. Или клали на пол и заворачивали руки. Применялись специальные приемы обхождения со спецконтингентом, как я понимаю. Такие приемы могли быть жесткие, а могли быть мягкие.

Бывший политзаключенный рассказывает, что он «старался не высовываться», потому что администрация ему пригрозила, что «поедет по «золотому кольцу» Беларуси»:

— Предупредили, что я украинец и могу плохо закончить здесь. Пришить статью 411 УК (злостное неповиновения требованиям администрации исправительного учреждения — прим.) — не проблема.

Мужчина сталкивался с предвзятым отношением и давлением не только из-за того, что он политзаключенный, но еще из-за того, что он гражданин Украины:

— Прилетало часто со всех сторон. Также могу сказать, что большинство заключенных в беларуских тюрьмах так или иначе поддерживают Россию, кроме политических, а их только 8-10%. Есть, конечно, большое количество людей, которые поддерживают Украину, но они старались это не афишировать, чтобы не получить тот же 10-й «экстремистский» профучет.

Ведь есть негласное правило, что с «желтыми» поддерживать контакты нельзя: ничего давать нельзя, ничего брать нельзя. За такое общение в ШИЗО ездили, как «белые», так и «желтые».

Бывший политзаключенный рассказывает, что в феврале 2025 года в колонию №17 приезжали представители прокуратуры и предлагали писать ходатайство о помиловании:

— Я написал, но ничего. С июня, когда освободили Тихановского, мы ждали, когда нас отпустят. Политзаключенные напряжены и очень ждут. 

«Сказали, что мы направляемся в СИЗО для проведения следственных действий»

Для Александра этот день настал 22 ноября. Бывший политзаключенный рассказывает, что почти сразу догадался, что его освобождают:

— В четыре утра 22 ноября меня повели на контрольно-пропускной пункт (КПП). Там обыскали и поместили в стакан где-то на шесть часов. Туда же привели еще одного украинца. Потом пришел еще один режимник, еще раз полностью нас обыскал, выкинул на пол все продукты питания, которые были. Сказал сдать зубную щетку, полотенце, гель для душа, сменные трусы и носки.

Я почти сразу понял, что будут нас вывозить: либо в Литву, либо в Украину. Около 11 часов повели на «карантин», где с нас сняли форму, бирки, дали чай, еду, книги. Там нас продержали до 22 часов следующего дня. Это все время мы не спали. Потом легли спать, но я не уснул.

В три ночи к нам пришли и сказали собираться. Вывели к воротам колонии, где нас ждал Ford Transit и люди в масках. На нас надели наручники и мешки на голову и сказали, что мы направляемся в СИЗО для проведения следственных действий. В дороге слушали радио «Гомель», так я понял, что я на границе с Украиной.

Нас двоих привезли в какое-то поле и перегрузили в три автобуса по 10 человек. Потом нас привезли на границу. Некоторое время мы постояли на украинской границе. Нам разрешили снять мешки и дали бутерброды. Потом на пограничную заставу приехал большой автобус с символикой Украины и надписью «Координаційний штаб з питань полонених».

Там было много спецслужб и людей с оружием. Передача прошла и нас сразу начали снимать. 

По словам освобожденного, из 31 освобожденного гражданина Украины только около десяти были освобождены по политическим статьям.

— Как я вижу, украинские власти ждали немного других людей... Но беларуская сторона решила по-другому. Например, передали двух осужденных по ст. 328 УК (незаконный оборот наркотических средств — прим.): одному до освобождения оставалось семь дней, другому — 40 дней.

Есть ощущение, что про нас все забыли тут. Возможно, из-за того, что у нас слишком разный контингент. Как будто, не знают, какое законодательство к нам теперь применить и какой подход найти к каждому из нас.

«Сейчас стоит вопрос мобилизации»

Александр говорит, что, как и многие, пока находится в растерянности, оказавшись в Киеве без документов, вещей и средств для существования:

— После долгого заключения хочется в магазин тот же сходить. Мы долгое время были многого лишены, а сейчас хочется этого всего. Быстренько сходишь в ближайший магазин, чтобы ТЦК (Территориальный центр комплектования) не заметили, и все.

Первые пару дней я был в эйфории от того, что я на свободе в Украине. А потом я понял, что не все так просто. Еще через пару дней я понял, что вообще все сложно.

Я думал уже о работе, о будущем, но пока настоящее очень сильно морально давит. Мне нужно сейчас думать, как выжить без документов, без денег. Нужна какая-то безвозмездная помощь. Мы освобождены — это большая радость. Но момент социализации тоже очень важен.

Бывший политзаключенный пережил уже несколько киевских бомбежек:

— Если честно, в укрытие я не спускался. Было очень интересно посмотреть, как работает ПВО. Мы сели у окна, ели печенье и смотрели, как это все происходит. Такая была первая ночь в Киеве. Тяжело, но все равно продолжаешь жить свою жизнь.

Ощущается, что люди устали. С 2021 года [тогда Александр был в последний раз в Украине — прим.] многое тут изменилось. С одной стороны люди стали более открытые, но чувствуется усталость, но, тем не менее, находят в себе силы, чтобы жить и двигаться дальше.

Кроме этого, он активно ищет юридическую и иную помощь. Александр сейчас занимается и разбирается в вопросах отсрочки от призыва в армию — ему нужно время на восстановление.

— Сейчас стоит вопрос мобилизации. Непонятно, может ли государство записать освобожденных политзаключенных из Беларуси в Реестр лиц, в отношении которых установлен факт лишения свободы в результате вооруженной агрессии против Украины. На основании этого документа в ТЦК можно временно получить отсрочку от призыва (от шести до 12 месяцев). Это законное основание, чтобы выдохнуть и найти работу.

Но в этот реестр попасть не так легко. Если лишение свободы было на территории иностранного государства, то по возвращению можно самостоятельно заняться документами. Я понимаю — мобилизация. Но можно тут обеспечить индивидуальный подход.