Пастухов: «Такой «домик для дрона» можно ведь и на Красную площадь подогнать в виде палатки с мороженым»

– Думаю, что украинская дроновая атака на аэродромы стратегической авиации России повлияет на эволюцию систем безопасности не в меньшей степени, чем атака на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке в 2011 году, – пишет Пастухов. – Операция Израиля со взрывающимися пейджерами остроумна, но не уникальна.

Украинцы же вскрыли «кластер массовой уязвимости». В общем-то, такие «открытия» случаются раз в десятилетия.

На войне (любого типа) больше всего ценится то, что может сделать каждый.

«Домик для дрона» – это технология для массового террора. Теперь этого уже не развидеть, и с этим человечеству придется жить практически весь XXI век.

Когда я пишу, что сама эта операция не способна решить исход этой войны, я нисколько не умаляю ее, не побоюсь этого слова, всемирно-исторического значения. Войдет во все учебники по разведовательно-диверсионной деятельности, как минимум.

Вопрос, который напрашивается: почему Украина, показавшая способность к столь сложным и масштабным диверсионным актам, не прибегала к этому виду борьбы с самого начала война, а приберегла на «десерт», под переговорный занавес? Не потому ли, что не хотела открывать «ящик Пандоры», переводя войну в новую смешанную военно-гибридную форму?

Значит ли это, что теперь она этого не боится? Мы не знаем, обладает ли Россия аналогичными возможностями на территории самой Украины. Ближайшее будущее нам это покажет. Но в любом случае, приоритет в этом споре останется за украинцами.

Возвращаясь к этой конкретной диверсии, я не столько впечатлен конкретно этой атакой (по мне так большее значение имела бы атака на аэродромы, где базируются МиГи с «Кинжалами» и «Сушки» с управляемыми бомбами), сколько возможность клонирования этой технологии для достижения любых целей.

Собственно, такой «домик» можно ведь и на Красную площадь подогнать в виде палатки с мороженым, и из нее полетят «пломбиры» на Мавзолей.

В общем, если в этой операции и был намек, то он классический, из «Крестного отца»: «Если что-то в этой жизни определённо... если история нас чему-то научила, — убить можно любого».